Бесланские жители добились своего: на последнем судебном слушании наконец были заслушаны показания Александра Дзасохова, бывшего президента Северной Осетии, руководившего республикой в момент совершения теракта. Суд и следствие до последнего пытались уберечь Дзасохова от этого нелегкого испытания. Сначала предлагали зачитать показания бывшего президента, полученные во время предварительного следствия, потом он просто не являлся в суд. В конце декабря родители погибших детей даже пригрозили захватить зал суда, если прокуратура не примет мер, чтобы привлечь к процессу такого важного свидетеля. После этого Дзасохов явился и дал показания.
Потерпевшие совсем не зря решили еще раз допросить своего бывшего президента. С момента проведения предварительного следствия Дзасохов припомнил несколько новых деталей. А кое-что, наоборот, напрочь забыл.
За время процесса стало понятно, что вопрос ответственности власти и силовиков — один из ключевых в этом деле. Появились основания полагать, что сядут не только Кулаев и мелкие бесланские менты. Возможно, спросят и с некоторых других участников тех сентябрьских событий. Уже «ушли» Анисимова — заместителя Патрушева, одного из негласных руководителей войсковой операции против бесланской школы. Поговаривают, что и для Проничева, другого зама Патрушева, наступают не лучшие времена.
На предварительном следствии вопрос о том, кто официально входил в оперативный штаб, для Дзасохова не стоял столь остро. Он рассказал, что в первый день «как таковой оперативный штаб не работал, каких-то специальных заседаний не проводилось». Сообщил, что руководитель у штаба появился только второго числа, когда из Москвы пришел приказ назначить главным Андреева. Поведал о собственном участии в деле освобождения заложников, в частности, о том, как удалось выйти на связь с Закаевым.
Про то, кто руководил штабом в первый день, до сих пор у участников процесса как-то не было единого мнения. Осетинский фээсбэшник Андреев, формальный руководитель операции, говорит, что в первый день в штабе вообще не было главных. Дзгоев, начальник МЧС, смутно припоминает, что в первый день командовал, кажется, Дзасохов. Теперь тот, в свою очередь, старается откреститься не только от этого руководства, но и от участия в штабе вообще.
— Скажите, пожалуйста, вы возглавляли штаб с первого числа до 14.45 второго числа?
— Абсолютно нет. Первого числа штаб возглавлял Андреев. Это все абсолютно, так сказать, задокументировано. Ему позвонили…
— Вы не возглавляли?
— Не возглавлял. Я могу зачитать вам…
— И вы членом штаба тоже не были?
— Тоже не был.
<…>
— Вот у меня документы прокуратуры, которую возглавляет уважаемый Шепель. В своем постановлении он пишет, что Дзасохов был членом штаба по освобождению заложников. <…> Хотите сказать, неправду пишет прокуратура?
— Ну я хочу сказать, что это неправда. Потому что восьмого числа начальник штаба выступал на парламенте нашей республики и сказал, что ему поручено распоряжением председателя правительства возглавить штаб. Это его слова.
Ситуация с членством в штабе теперь складывается по меньшей мере странно. Согласно версии прокуратуры, которую замгенпрокурора по Южному федеральному округу Шепель теперь проталкивает в качестве истины в последней инстанции, Дзасохов, равно как и многие другие видные осетинские руководители, входил в штаб. На то в деле имеется специальная шифрограмма из Москвы.
Но существовала и еще одна московская шифрограмма, и в ней указан был принципиально другой состав штаба. Именно к этому документу апеллирует теперь Дзасохов, пытаясь отбиться от ненужной ему ответственности. Так и говорит: у вас своя шифрограмма, а у меня своя, и попробуйте докажите, что моя шифрограмма хуже вашей.
О работе реального штаба участники другого, бутафорского, регулярно проговариваются. Вот что говорит о нем экс-президент:
«…Я в холле первого этажа пытался выяснить, о чем идет <речь>, конкретно какие действия будут предприниматься. Мне сказали: не вмешивайтесь не в свое дело».
Московских посланников, членов настоящего штаба, из которого на самом деле исходили приказы, все вроде бы знают. Тот же Дзасохов пытается доказать, что, несмотря на наличие прямо противоречащих друг другу шифрограмм, штаб был один. Он называет некоторых людей, роль которых во время теракта до сих пор не прояснена прокуратурой, да и в суд их вызывать никто, кроме потерпевших, не торопится:
«Ну, давайте я назову имена. Я называю, поскольку меня спрашивают. Значит, полномочный представитель президента РФ в ЮФО Яковлев, заместитель министра внутренних дел Паньков, первый заместитель директора ФСБ Проничев, командующий СКВО внутренних войск Внуков. Ну, кого вам еще назвать? Все вроде».
Припомнив несколько любопытных деталей, касавшихся руководства штаба, Дзасохов отчего-то вдруг подзабыл некоторые подробности переговоров с Масхадовым и Закаевым. На предварительном следствии он уверенно показывал, что третьего сентября, за час до начала штурма, Закаев в телефонном разговоре дал принципиальное согласие на участие в переговорах свое и Масхадова и просил только обеспечить их безопасность. И Дзасохов, со своей стороны, им эту безопасность гарантировал. Теперь же бывший осетинский президент позабыл о деталях этого разговора. Говорит, что «не получил ответа, приедет ли Масхадов».
ДОСЛОВНО
Из показаний президента Республики Северная Осетия — Алания Александра Дзасохова, данных 14 октября 2004 года на предварительном следствии… (см. «Новую» № 27 от 14.01.2005):
— В нашей среде никто не оспаривал важности установления контактов с Масхадовым для использования его возможностей по освобождению заложников. При мне Аушев, раздобыв телефон Закаева, позвонил ему в Лондон. Нашел он его быстро, где — я не знаю. С Закаевым Аушев говорил по-русски. Затем я забрал трубку и говорил с Закаевым решительно, можно сказать, потребовал что-то сделать для разрешения ситуации с заложниками. Закаев сказал, что связь с Масхадовым односторонняя, но он, как только Масхадов на него выйдет, даст нам знать. У меня был и второй разговор с Закаевым, который сообщил, что у него состоялся разговор с Масхадовым. Закаев потребовал гарантии неприкосновенности ему или Масхадову, если они прибудут в Беслан, на что я ответил, что наш разговор и есть приглашение к разговору об этом.
Мне кажется, что второй разговор с Закаевым был 03.09.04 утром. Более я с Закаевым не общался.
Из показаний бывшего президента Республики Северная Осетия — Алания Александра Дзасохова на суде 12 января 2006 года:
— 2 числа, в 4 часа или часом раньше — если это принципиально, я могу по своим записям восстановить — мы вступили в телефонный контакт с Закаевым, находящимся в Лондоне. Почему мы это сделали? Потому что из среды террористов передали сведения, что будто бы они могли бы посчитаться с мнением Масхадова. Поэтому мы стали искать Масхадова. Я лично дважды разговаривал с Закаевым. Разговор первый был такой: «Вы знаете, я не имею двухсторонней связи». Из этого я сделал вывод, что никогда тот (Масхадов. — О.Б.) сам трубку не берет, видимо, такая система. И он (Закаев. — О.Б.) сказал, что «я буду устанавливать <контакт>».
На второй день в 9 утра или даже немножко позже он сказал, что «я передал». Нет, это в 12 было. А в 9 часов — это по лондонскому времени.
И… я передал. Вот все, что нам известно…